Простая история - Страница 73

— Тебе уже принесли извинения за произошедшую страшную ошибку… но я еще раз, от себя лично, прошу простить нашу страну… за то, что ждать справедливости пришлось так долго.

И хотя Торрель извиняется от чистого сердца, все присутствующие, кроме Рашата, не могли не понять, что его оправдания — это откровенный упрек ханше Саялат. Однако, чтобы пробить непроницаемый кокон, в который спряталась душа женщины в тот миг, как она увидела Рашата, одних упреков явно мало. Нужно нечто более проникновенное… и потому я, тяжело вздохнув, и мысленно попросив у Рашата прощения за то, что собираюсь проделать, начинаю полный трагизма и душераздирающих подробностей рассказ о Майнире-эни. Подробно описывая, как она в любую погоду, изо дня в день сидела с его портретом в руках возле дома, где в последний раз видели ее сына, и хватала прохожих за полы, умоляя вспомнить, не знают ли они, где ее Рашат. Рассказал про всадника, затоптавшего конем несчастную старуху, про Зару, рисовавшую для нее портреты, и про убийц, пришедших зарезать художницу. Про пропавшего помощника Джуса, и про проститутку из гостиницы, которую убили лишь за то, что она подглядела, кто за ним приходил. Про подставного брата князя Шуари, про лже-родича Тахара и Лайли, про начальника Иштана и еще несколько подобных историй, которые мне рассказали Ештанчи и Дженгул.

Закончив рассказ кратким описанием судеб девяти невиновных, оказавшихся в рудниках вместо преступников лишь благодаря внешнему сходству и воле обстоятельств, и чувствуя, что больше не могу произнести ни слова, хватаю бокал лимонада, милосердно протянутый мне магом.

Рашат сидит бледный как тень, лицо короля посуровело, маг, стиснув зубы, крутит в руках столовый нож.

— И что, — губы ханши подозрительно дрожат, — вы обвиняете во всех этих преступлениях меня?!

— Разумеется, нет, — в строгом голосе Торреля твердо звучит так необходимая ей уверенность, — но если вы не раскроете… кто исполнил ваш заказ по освобождению Ахтархона… мы еще долго будем искать ключ к разгадке этой цепи преступлений. Без всякого сомненья, имеющих между собой какую-то связь.

— Значит… это ханша Саялат? — тихонько шепнул, наклонившись ко мне Рашат, — а я её представлял вовсе не такой…

— А какой? — как любая женщина, все слова, связанные со своей внешностью, ханша расслышала тотчас.

— Не такой… молодой… и красивой… — останец неожиданно засмущался, покраснел, и быстренько уткнулся в свою тарелку.

— Ну, да, — устало вздохнул Энилий в ответ на непонимающий взгляд Саялат, — все заключенные… с которыми Ахтархон общался на руднике… уверены, что ханша Саялат — старая толстая корова.

— И много их там? Впрочем… теперь всё равно, — она махнула рукой, словно отметая все сказанное как ненужный сор, — ваше Величество, я согласна… сказать, кто нашел людей… вывезших из рудников Ахтархона. Это Дамира, вторая жена… моего покойного мужа. Когда… он умер… и ханом стал Шаурсияр, старшие жены уехали из дворца. У каждой из них были собственные резиденции… и собственные деньги. Но денег много не бывает… а я за его спасение предлагала очень щедрое вознаграждение… вполне можно было купить приличный дворец. А вот где она нашла исполнителей… меня в тот момент не интересовало.

— А где она сейчас? — деловито интересуется Энилий, и я не сомневаюсь, что слова ханши уже известны всем в кабинете, где заседают члены чрезвычайного совета.

— Гостит во дворце, — легко пожала плечами Саялат и вдруг начала стремительно бледнеть.

— Что случилось? — быстрее всех сориентировавшийся маг ринулся к ханше.

— Шаур… — с отчаянием выдохнула она, и потеряла сознание.

— Вызовите целителя, — на ходу деловито бросил Торрель, поспешно улетучиваясь из кабинета.

— Угу, — насмешливо фыркнул вслед ему Энилий, все мы давно в курсе, что женских слез и обмороков король просто не переносит.

— Нужно побрызгать холодной водой… — робко внес свою лепту Рашат, подсовывая мне кувшин с охлажденным лимонадом.

— Лучше налейте в бокал, — маг, замысловато водящий над лицом женщины руками, решительно пресек нашу попытку её обрызгать, — иначе ханша может не понять… ваших благих намерений.

Это хорошо, что он вовремя напомнил… что в гневе Саялат похожа на тигрицу. Я предусмотрительно попытался отодвинуться, но тут его загадочные пассы наконец сработали и Саялат распахнула глаза. А едва открыв, немедленно разыскала меня взглядом и вцепилась в руку так горячо и хватко, словно обманутая невеста в убегающего жениха.

— Меджиль, умоляю… спаси его… Она опасна… я только теперь поняла… что означают её слова… Я вам все расскажу… и покажу тайные ходы… их никто не знает… карта хранится в сокровищнице, я несколько дней там сидела, перерисовывала, потом лично проверяла… где проходы целы, а где обвалились… Можно дойти и до зиндана… и до ханской опочивальни… Можете забрать хоть всех… и все сокровища… только сына спасите… Мальчик ни в чем не виноват. Помнишь… ты спрашивал… о чем я еще мечтала? Вот о том, чтобы дети были свободными, и мечтала… Ты знаешь, сколько я всего для этого сделала… сколько интриг провернула?! Сколько раз лгала и изворачивалась? Женщинам в гареме не позволено ничего… даже любить своих детей. Они должны любить только господина, однако никто во всем мире не знает… какая это невыносимо тяжкая обязанность… Пока жена совсем молода… господин еще удостаивает ее ложе редкими посещениями… вот только в гарем все время привозят новых девочек… а расцветшая красота жены его быстро перестает интересовать… А потом рождается ребенок, и господин вообще забывает про жену на пару лет… пока массажистки и банщицы не приведут ее тело в прежний вид. Но это не означает… что можно самой кормить и растить своего сына. Его сразу отдают нянькам, а едва исполнится пять лет — наставнику. Вот только я этого допустить не желала. Никто во всем дворце не догадывался… что нянька Шаура спала на моей постели и целыми днями ела рахат-лукум. А его первый наставник за три года купил три гостиницы… и теперь очень богатый человек. Зато мой сын никогда не путал меня с другими тетями из гарема. Я сама учила его кушать и ходить… и всю правду про жизнь тоже ему объяснила сама…