Простая история - Страница 67

Похоже, эта тема волнует ханшу всерьез, и мне нужно очень постараться, чтобы она не закрылась и не замолчала. В такие минуты, когда человек ощущает эфемерность своего бытия, он готов вывернуть наизнанку душу, чтобы объяснить хоть кому-нибудь смысл своих стремлений и поступков.

— А о чем ты мечтала? — примирительно вздыхаю я, устраиваясь на соседней кочке.

— Всего-навсего о любви… о муже, своем доме… детях, внуках… Нет, не о богатом муже, я никогда не хотела богатства. У нас на островах никто за богатством не гнался, а мой отец был вождем… у нас всё было, что нужно для жизни. Мне тогда было тринадцать… и в то лето я вдруг заметила, как хорош и строен один парнишка… как ладно на нем сидят простые штаны, как блестят под солнцем загорелые плечи… Он стал сниться мне по ночам… а утром я просыпалась счастливая и смущенная своими виденьями… но все закончилось не так, как я мечтала. Вскоре пришел большой корабль… много больше наших лодок. Люди, приплывшие с него, целый день угощали наших мужчин вином и невиданными кушаньями, одаривали бусами и ножами. А потом начали торговать. Они доставали невиданные ткани и украшения, посуду и вино. Но вместо раковин, бывших нашими деньгами, брали девушек. Я всегда была сообразительнее других, и, едва заметила загоревшийся взгляд отца, когда в его ладони лег блестящий кинжал, тут же сбежала в лес. Там у меня было на дереве тайное местечко, вроде гнезда. Домой я вернулась лишь через два дня, и только после того, как побывала на берегу и не увидала в бухте того корабля. Но отец оказался хитрее. Меня схватили, едва переступила порог родного дома. Несколько матросов специально остались караулить. Их капитан, оказывается, меня сразу заприметил. И даже судно умышленно в другую бухту отвел, поведали ему, что я сообразительна не по годам. Ты слушаешь?

— Слушаю, — тяжко вздыхаю в ответ.

Хотя, что там слушать? Знакомая и банальная до противного история. Сколько их, таких негодяев рыскает по Сереброморью и даже заплывает дальше, в бурные воды мирового океана, рискуя своими жизнями и кораблями в погоне за экзотическими красавицами с далеких островов. Скупая и воруя ради наживы всех, кого удастся. О сломанных судьбах и загубленных жизнях эти морские шакалы не задумываются даже на миг, их жестокие сердца в погоне за золотом и развлеченьями давно растеряли последние капли человечности. Капитаны королевского флота иногда встречают в море эти дрянные суденышки, и тогда для них наступает час возмездия. После того, как один из наших кораблей в первый раз привез в Торсанну пару десятков смертельно перепуганных и полурастерзанных девчонок, снятых с потрепанного штормом судна, которое бросила на произвол судьбы команда, ни один из шакалов почему-то не выживает в стычках. И даже приказ адмирала Лурдо эн Корджекиса не помогает.

— Попрыгали в море, — горестно сокрушался при мне седовласый уважаемый капитан, которого ни у кого во всем королевстве язык бы не повернулся назвать лжецом.

— … мечтала, чтобы никто не пришел ночью в тот чуланчик. Девчонки так страшно кричали… А потом, когда поняла, что я слишком ценный товар, чтоб капитан отдал матросам, стала мечтать, как сбегу на берегу. Дурочка еще была, не знала, как они ловко умеют все устраивать. Купцы пришли прямо на корабль, но мы этого даже не видели. Чего-то снотворного дали с водой, я к тому времени так расхрабрилась, что ела и пила все без опасения. Очнулась уже во дворце… женщины сказали, что меня купил главный евнух в гарем хана. Ты бывал в гареме?

— Нет, — отвечаю честно, — кто бы меня пустил?!

— А своего, что, нету?! — подозрительно уставились округлившиеся черносливины.

— У меня одна жена и я ее люблю, — твердо заявил я, хотя и не представлял, во что мне обойдется такая правдивость.

Но что ложь Саялат распознает вмиг, даже не сомневался. И она действительно, несколько долгих секунд внимательно изучает мое лицо, а затем, качнув головой, горестно хмыкает.

— Я сразу почувствовала… что ты какой-то неправильный… я ведь даже не верила… что такие бывают. Тогда я расскажу тебе… что такое гарем. Это куча несчастных женщин… рабынь, которые никогда не станут свободными. Некоторые привыкают… и даже находят какие-то радости в подобном существовании… некоторые терпят, и потихоньку мечтают о несбыточном, а есть и такие, что не могут смириться и всю жизнь ищут выход. Вот к последним я и отношусь. Но сначала нужно было сделать все, чтобы стать не одной из сотен… а хотя бы одной из троих. И я сумела добиться… хоть это было очень нелегко… хан решил на мне жениться. Если бы ты знал… как они все возненавидели меня в тот миг, когда об этом стало известно! Несколько раз меня пытались отравить… один раз столкнули с лестницы… но девчонку, привычную карабкаться по пальмам, трудно убить этим способом. Тогда подослали одну из старых наложниц… из тех, которым хан приказывал вначале отрезать язык, а потом одаривал ими верных воинов. Выгодно и просто. Ничего рассказать они не смогут… и хану кормить бесполезную наложницу не надо. А воины вынуждены их беречь… как же, ханский подарок! Так вот… эта старуха решила меня удавить подушкой… только я к тому времени уже несколько ночей не спала на своем ложе… боялась… И когда она навалилась на сделанную мной куклу, ударила её кувшином по затылку и подняла шум… Многие мои обидчицы поплатились за эту выходку… ханские палачи большие умельцы. А хан немедленно на мне женился… он очень не любил… разные протесты…

— А о чем ты мечтала потом? — осторожно попытался я подтолкнуть призадумавшуюся ханшу, но внезапный порыв ветра отвлек меня от осуществления коварного плана легкого получения информации.