Простая история - Страница 41

Ох, всеслышащий! Ну, конечно же, девчонке, некоторое время пожившей свободной жизнью разбойницы, домашний женский рай покажется хуже тюрьмы. Вот только почему я сразу об этом не подумал?

Потому что сам привык приспосабливаться к чужим личинам и правилам, подстраиваться под чужие законы. Но на обучение этому ушли годы, и делаю я это не ради непонятно чего, а по своему желанию, защищая собственные принципы. Сурово отвечаю себе на свой вопрос и немедленно начинаю действовать.

— Позови сюда самую строгую из этих теток. — командую язве и он вихрем срывается с места.

Так быстро, что даже вошедший на кухню с черного входа Тошип вытаращил в изумлении глаза и едва не уронил себе на ноги тяжеленную сковороду. Кстати, а разве в этом доме нет специальной комнаты для еды?

— Тошип, а где тут столовая? — мне кажется, или мой вопрос действительно обрадовал повара?

Ну, конечно, наверное, ему мешает работать путающаяся под ногами куча господ.

— Я покажу, — заторопился он.

И действительно, показал отличную просторную комнату, словно невидимой стеной разгороженную на две зоны. В одной из которых стоит буфет, узкий диван, нормальный стол и стулья. Зато во второй части, сплошь застеленной мягкими коврами, только низенький переносной столик и кучи подушек, живописно разбросанных по ковру. Да вдоль торцевой стены стопки разноцветных одеял, ковриков и узких подстилок, на которых так удобно лежать возле этого самого столика.

— Принеси сюда завтрак на троих, — командую повару и, немного подумав, усаживаюсь за большой стоп.

Наверное, будет правильным показать рьяно настроенным служанкам, что я не особый поборник национальных правил.

— Вы звали меня, господин? — почтительно обращается ко мне вошедшая женщина.

— Да, — важно киваю я, — как твое имя?

— Хатина.

— Так вот, Хатина, — строго смотрю на опустившую глаза служанку. — Я не из этого города и придерживаюсь правил своей родины. Моя дочь будет каждый день завтракать, обедать и ужинать в этой комнате, со мной или с кем-то из моих родственников. Иди, приведи ее.

Разумеется, этого ничтожно мало для привыкшей к другой жизни Лайли, но зато просто невероятная свобода по местным меркам. Женщина молча повернулась и вышла, но её оскорбленно выпрямленная спина была красноречивее любых речей.

Через несколько минут в столовую вошла до глаз замотанная в читэру Лайли, сопровождаемая все той же служанкой.

Девушка благовоспитанно прошла к столу и молча присела на краешек стула, а Хатина гордо остановилась у двери с явным намерением не сойти с этого места до конца завтрака.

Рудо, принесший вместе с поваром подносы с едой, незаметно состроил мне недовольную рожу, значение которой не понял бы только слепой. Ну, тут уж и я был с ним вполне солидарен. Нельзя позволять этой тетке сесть на шею, снять ее оттуда мы уже не сможем.

— Спасибо, Хатина, можешь идти отдыхать, — кивнул я надзирательнице Лайли, — я сам провожу дочку в её комнаты.

— Но, господин… — возмущенно начала было служанка, однако, наткнувшись на мой холодный взгляд, недовольно пожала губы и нарочито медленно выплыла из комнаты.

— Где Тахар? — едва повар вышел из столовой, выпалила Лайли, скидывая с головы читэру.

— Ушел куда-то рано утром. — не стал я придумывать разные хитрости. — я думал, что он посоветовался с тобой.

— Разве эти… — она сердито оглянулась на дверь, — дадут поговорить? Я уже задыхаюсь от их правил!

— Вот увезу тебя в степь, птичка моя, там делай что хочешь, — голос придвинувшегося ближе к девушке язвы необычайно тих и нежен, — а здесь придется потерпеть. Иначе… Джилю придется бить каждую морду, которая будет шипеть гадости о его дочери.

— А может просто не обращать на них внимания? — оглянулась на меня девчонка, словно невзначай положив свою загорелую ручку на протянутую к ней мускулистую руку Рудо.

Уф, и вот за что мне все это? Мало своих собственных хлопот, так еще переживай теперь за этих влюбленных. Вон как глазки у обоих заблестели, им сейчас не до моих проблем, не до наивного Тахара, ни с того ни с сего решившего поиграть в исследователя. Нет, зря я притащил с собой всю эту компанию. А всё Ештанчи. Бери, говорит, обязательно, в Дильшаре тебе, семейному и благопристойному больше веры будет, чем одинокому да невесть откуда явившемуся.

— Нельзя ему не обращать внимания, — со вздохом опроверг мои рассуждения язва, — это сразу сочтут за слабость и трусость. И тогда ему хоть знакомства завести, хоть узнать что-то будет не в пример труднее. Сама понимаешь, с трусами уважающие себя господа водиться не станут.

— Значит, у тебя нет никаких подозрений, куда бы он мог пойти? — допивая ставший безвкусным чай, подвел я неутешительный итог. — Попробуем разузнать на рынке, может, видели его. Лайли, теперь тебя три раза в день будут приводить в эту комнату обедать с нами. А сейчас иди к себе, мы отправимся в город.

— А с вами… нельзя? — она смотрит так умоляюще, что будь это любой другой город, я не смог бы отказать.

Но Дильшар — это Дильшар. Здесь все старинные законы усиленно поддерживаются ханом и знатью, и не принято возить с собой по улице приличных девушек без веской причины. А пропажу дальнего родича, каковым является для нее Тахар согласно нашей легенде, веской причиной не сочтет ни один останец.

Поэтому, без слов поняв выражение наших лиц, Лайли сдалась. Нехотя сжевала еще теплый блинчик и, накинув читэру на голову, поднялась со стула.

— Джиль… — повернулась уже от двери — найдите его!